Пункт первый. Основная информация.
Имя:
- Цветок Папоротника (сокращаться может как Папоротник или Цвет, Цветок; вслух лучше не сокращать, себе дороже);
Цепь имён:
- Усик – Синецветка – Цветок Папоротника – Созвездие Папоротника(?) – Цветок Папоротника(?).
Пол:
- самка
Возраст:
- 16 лун.
Племя:
Гроза/Река/Ветер/Тени/Звёзды.
Должность в племени:
Воитель.

Пункт второй. Подробные сведения.
Внешность:
- Цветок Папоротника – высокая тонкая кошка, вытянутая, как лунная тень, лёгкая и гибкая. Хрупкая, невесомая, она создана для ветров и созвездий, для ночного бега по степям наперегонки с воздушными вихрями, для мира запахов и снов…
У неё лёгкая паутинная шерсть, как пушистое облако пыли, короткая, но нежно-перистая, плавная, легко-парящая, как утренний туман, окутывающая её сглаживающим угловатости тела пыльно-серебряным с голубизной одеянием. На свету она мерцает мягкими звёздными искорками, как свежий снег, как иней, делая кошку похожей на причудливое, мимолётное сновидение – но вместе с тем эта шерсть кажется тёплой, уютной, как плед, к ней хочется прижаться и закрыть глаза. По всему телу она больше такая вот, светло-пепельно-серая, водянисто-серебряная, но кое-где есть лёгкие, нежно-жемчужные размытые пятна и пятнышки, расположенные в строгом порядке и закономерности, как причудливый арабский узор – они именно жемчужного, холодного цвета, а не кремовые, - вообще, шерсть Цветка Папоротника холодных, льдистых и лунных оттенков, словно была создана в морозную зимнюю ночь, полную серебристого тумана и лёгких таинственных шорохов. Она даже на ощупь прохладная – кажется, прикоснулся к засыпанной бусинками утренней росы траве, но лапа осталась сухой…
Фигура у неё аристократически-некачественная, тонкая, хрупкая, как говориться, ни в бой, ни на тяжёлый труд – протест против тяжестей воительской жизни, что ли? В любом случае, Папоротнику приходится иногда использовать её « не по назначению»; впрочем, эти моменты – её личный выбор, не более. Разве не личный выбор – волочить на себе «пол племени» почти в буквальном смысле, когда наступают холода, валиться с лап от усталости, но вставать и идти охотиться или сражаться?..
Но тонкое, хрупкое тело Цвет вовсе не так «бесполезно», как может показаться из первых слов о нём – хотя довольно крупная, она физически слаба, и всё же обладает завиднейшей ловкостью, гибкостью, плавностью то скользящих, как тени, то резких, будто птичьих, движений; она не только очень элегантна, но и чрезвычайно бесшумная, и лёгкий полёт прыжков и уловок немало помогает ей в битвах, из которых она, страшно боящаяся боли и ран, почти всегда выходит без единственной царапины (правда, не всегда победительницей).
Движения у неё будто медовые – ленивые, плавные, сладкие, под стать голосу в определённые моменты ( о нём я расскажу чуть позже), они завораживают, убаюкивают, - танец её мягких пушистых лапок способен усыпить чью угодно бдительность и насторожённость; некоторые говорят, что на неё можно смотреть вечно, как на воду или огонь; да-да, и даже на то, как она работает. Ха!.. Она способна придать даже самому незавидному и незатейливому делу – выбиранию блох или обновлению подстилок, например – такой вид, что не оторвать взгляда, будто под вашим носом творится дивное представление.
Ах да, я же хотела поговорить о глазах!.. О, на её мордочке – с узкими скулами, чуть плавно вытянутой, довольно гармоничной – они занимают воистину великое место. Хе, они, кажется, расположились на большую часть её – огромные, как луны, длиной, пожалуй, с крупные листья, но зато узкие-узкие, как два лезвия, всегда будто прищуренные, сильно раскосые, обрамлённые едва заметными рядами белёсых коротких ресниц и обведённые благородными угольно-чёрными кругами, будто подводкой, так прекрасно выделяющими глаза их обладательниц – эти глазищи бледно-синего цвета с лёгким зеленоватым оттенком, льдистого, как зимний туман, тёмного, как старый и гладкий лёд, очень бледного, - пожалуй, верней описать его можно лишь так: если вы когда-нибудь видели выцветшую ткань, представьте себе глаза цвета ярко-синей сильно выцветшей ткани.
Тут, в общем-то, нечего больше рассказывать – маленький, великолепной классической треугольной формы нос – бледно, тёмно-розовый, обведённый размытым чёрно-серым контуром, тончайшие лёгкие усы того же белёсо-лунного цвета, что и ресницы, тёмно-серые и чёрные пестринки на щеках, где растут усы, акварельно-чёрно-синее пятно у середины губ, белоснежный подбородок, гладкий лоб в бледно-тёмных полосах и небольшие треугольные ушки со слегка скруглёнными концами.
И, конечно, голос – куда тут без голоса!.. Голос Цвет уникален. У неё, если можно так выразиться, скорее контральто, однако я бы назвала её голос не больше не меньше чем тенором – детским тенором. Вы слышали когда-нибудь мальчишеский высокий голос? Или, скажем, такой вот специфический женский, похожий на чуточку ломающийся, резковатый юношеский? Вот где-то так и говорит обычно Цвет. Но не всегда – бывают минуты, когда голос её становится глухим, воркующим, с позванивающими в глубине нотками, этакий мягкий-мягкий, шелестящий, настоящий звёздно-целительский голос.
Характер и биография: в одном флаконе, да простит мне добрая администрация ><
- Что бы вы там не думали, а вот впечатление о ней у вас уже есть; и, держу пари, оно правильнее некуда; да я вовсе и не собираюсь вас переубеждать.
Видите её? Какой она вам кажется? Да, да, вот эти огромные-огромные глазищи на половину морды, да притом узкие, как две пылающие щели – какие же хитрющие, верно? И в них есть этакая смешинка, искорка, что заставляет шутить против воли, приводя в замешательство, насторожённость и восторг…
Она вам понравилась, правда? Да уж, соглашусь, её внешний вид трудно не полюбить с первого взгляда. О, и тут, кстати, вас ждёт сюрприз: она изнутри точно такая вот, как снаружи – вы её полюбите, я вам обещаю. Уже любите…
Ох, мисс хитрость, мисс искристый, опасный юмор, - вся эта гора неудержимых подколок и шуток, которая постоянно сталкивает её в очередную неприятность, произнесённая не в то время, не в том месте и не с теми котами… А вам ведь не по душе неприятности? Ха, как же. Вы их, кажется, обожаете. Экспериментируете, что ли? С собой?! Странновато порой – вы словно нарочно ищете боли и ударов в свою сторону, и, кажется, вполне довольны судьбой.
Я скажу вам – она просто любит боль. Да-да, эта, со смеющимися, хитрыми, опасными глазами, эта бестия, лисица – она любит боль испытывать и причинять. Она так дышит. Такой родилась. И сама ещё до конца этого не осознала…
А дальше, дальше – что вы видите? Хрупкая, ага,  лёгкая, ловкая, гладкая и мерцающая, как Серебряный Пояс в морозную ночь – она и в самом деле очень хрупка и тонка, её так легко ранить и надолго вывести из строя, она чужую беду ощущает как свою… И всё равно не может удержаться, чтобы не сыграть с кем-нибудь злую шутку. Просто так уж ей хочется, жаждется – а чего она хочет, то получит непременно в свои тонкие слабые лапки, даже если ради этого придётся обагрить их кровью – кровушкою и врагов, и друзей, и даже самых близких… Для этой кошки не существует неприкасаемых лиц на свете, кроме одного – вернее, одной… Ну ладно, двух. Но первая под вопросом – ей она сама порой хочет разорвать глотку.
Весёлая, она всё-таки оставила в своём сердце место раздражению, страху, вспыльчивой нервозности – ох, нервы у неё такие, какие никому не пожелаешь. Её выводит малейшее неаккуратное слово, выводит до крика, а сдерживая его, она может себя до крови ранить – или физически, или морально. Она избалована, как последняя домашняя кошка, но хорошо умеет это скрывать – научилась, а что поделаешь, когда показаться слабой для тебя – позор на всю жизнь, который можно только вместе с собой – с обрыва вниз.
Страх… Она постоянно чего-то боится – потерять кого-то, просто за кого-то, не сделать что-то, что-то не успеть – и много всего другого. В ней живут одновременно тысячи всяких боязней – от панического, до крика, страха темноты, до страха, что кто-то поймёт её слова не так и разлюбит навсегда. Она нуждается во всеобщей любви – хотя частично понимает, что такого не бывает. Она хочет нравиться всем, а вслух кричит, что она не купюра в сотню долларов и не свежая дичь…
Она резка на словах и тороплива на деле, она слишком опрометчиво судит и частенько вешает ярлыки, с которыми нелегко потом справиться ей самой. Она скора на ненависть, но ещё не разучилась быстро влюбляться – её глаза вспыхивают восторгом ещё чаще, чем гневом, и она знает толк во всём, что обожает без памяти – от кошачьих глаз до запаха мяты и дыма.
Она любит ночные окна и огонь костров, и плевала на то, что последнее видит ужасно редко, а за первое её частенько дразнят домашней кошкой. Она ненавидит, когда её дразнят, но научилась справляться с желанием кинуться и изодрать дразнящего в клочья, научилась самообладанию королевы – а теперь учиться не злиться на «этих смертных», но смеяться над ними – и смеяться про себя.
Её тянет к тому, что нельзя, что невозможно или больно – она как ночные мошки, летящие на огонь. Она обожает казаться особой, плюющей на все законы – и жизни, и племени. Она носится по лесу в страшный мороз и выходит на степь в ураган, она нападает на лис и барсуков в одиночку и пытается бросить вызов чудищам Двуногих и сдвинуть горы. Она научилась плавать – как назло всем, кто может её увидеть, но на самом деле не всё так просто… Она ныряет глубже, чем позволяет сжимающая уши мгла. Она научилась бегать быстрее всех, кого когда-либо мельком знала, ходить по струнке и по проводам, ловить соколов и бить стёкла, похищая еду у Двуногих – у них она не желанный гость, а скорее олицетворение злого лесного духа. Она рвётся пробраться на чужие земли и в чужой лагерь, сразиться с целым отрядом и залезть на самую высокую скалу – но всё это не просто желание блеснуть и поразить, хотя этого желания в этом очень и очень много – но тут не только оно. Во-первых – она как ребёнок, пробующий свои силы во всём, испытывающий свои границы и пытающийся их перешагнуть – как прыгнуть через себя, как разорваться…
У неё не очень-то выходит быть Цезарем, и дело не в лени – она просто никогда не ставит себе в принципе достижимых и простых целей. В том, в чём смогла проявить упорство, она достигла вершин, но ей хочется не уметь – чувствовать, делать, странствовать, летать…
Когда она была котёнком, она страстно хотела полететь – и свято верила в то, что сможет. Она получила несчётное количество растяжений и ушибов, падая со скал и камней, с которых прыгала, конечно, сбежав из лагеря – и решив проверить, не выросли ли у неё ещё крылья. Ах да, она была сутуловата – и заверяла всех: да у меня крылья пробиваются.
Сверстники то восхищались ею, то крутили хвостом у виска – их почему-то иногда неодолимо тянуло к ней, все стремились лишь с ней дружить – то все покидали её, подвергнув временному изгнанию. Ей всегда было на всех наплевать – хотя… Хотя она хотела, чтобы они её любили. Хотела дружить. Но больше и сильнее всегда были мысли о полёте…
За свою жизнь она встретила несколько кошек, ставших для неё на время самыми-самыми – пусть они и не отличались какой-то особой роскошью. Простые с виду, всегда чуть замкнутые, чуть похожие на неё, чуть полностью ей противоположные – то она была нужна им, как воздух, то они ей… Кого-то она бросила, кто-то не дал ей сделать это просто потому, что держал крепко, борясь, чтоб не отпустить – ведь она умела забывать, но они бы не умерли, но тяжко «болели» без неё.
Выросла она быстро и внезапно, став уже не котёнком – но и не взрослой. Спросите её об этом –и она с жаром поклянётся, что никогда не отправиться  туда, в эту омерзительную страну взрослых котов. Ха, в её-то луны пора бы уже говорить иначе – но она уже давненько перестала жаждать наконец повзрослеть.
Её мысли и чувства не взрослые, не детские – хотя взрослые, кажется, безраздельно завоевали её полудетскую голову. В ней очень много от взрослости, почти ничего – от детства, по сути же – она обыкновенный подросток. А что? Ещё не поздно им побыть, ведь это прекрасно – так легче летать во сне…
Она зависима от близких котов. Она любит своих родителей – уже пожилые, они – истинные, старые воители, и ей не впервой бывает восхищаться ими и слушать их сказки в палатке вместе с малышами… Но иногда её раздражают их вздохи о прошлом, и она ругается с ними, и всё-таки всё чаще прощает им это – они ведь уже старики. «Они прекрасны!..» - с жаром скажет она вам, но всё-таки… Всё-таки, как и приличествует её возрасту, ей ближе ровесники – друзья, соплеменники… Сестра и брат…
Стоп, стоп, какие сестра и брат?! При чём тут они – и ровесники?!.. Её сестра и брат старше её… Дайте-ка взглянуть… О, на изрядную сумму лун. Брат – самый старший из них, сестра – средняя, а наша героиня – младшенькая, «любименькая». Она без памяти обожает и брата, и сестру – они восхищают её больше кого бы то ни было другого, и являются для неё неизменными авторитетами и предметами тёплых, домашних чувств – сестре-то, кажется, с ней не всегда интересно, зато её сестра всегда увлекала, как самый дивный праздник. С братом – совсем другое.. Он прекрасен, божественен, страшен и велик – вот так-то вот, хотя она и язвит в его сторону просто непрестанно – в отличие от сестры. Но что это я тут разобрала на части все их взаимоотношения… Ох, боюсь, она была бы недовольна, так недовольна, что я бы получила по усам…
- Мировоззрение:
- хаотичный добрый.
- Чистота крови:
- Чистокровна, можно сказать, родовита.
Пункт третий. Дополнительные данные.
Связь с вами:
Яндекс-почта:

Частота посещения:
- Будем стараться каждый день. Обычно если не получается – по какой-то причине – кд, то захожу уж через день. Пропадать… Пропадаю, не буду скрывать, но редко, по уважительной причине и тяжко каюсь в последствии .з
Пробный пост:

[i]P.S. Ещё раз прошу прощения, что слепила два пункта вместе. Надеюсь, сие не так страшно.

Отредактировано Цветок Папоротника (2013-01-03 01:52:05)